Дождливым днём бывшая штаб-квартира министерства государственной безопасности ГДР на Норманненштрассе в берлинском районе Лихтенберг выглядит особенно мрачно. Это комплекс, состоящий из 18 зданий, в которые можно войти только со стороны внутренних дворов, связанных друг с другом узкими переходами, больше всего похож на единую массивную крепость.

Во времена ГДР это впечатление, наверное, было еще сильнее – монолитные дома, въезд за периметр только через одни ворота, полицейские патрули на улице, множество систем контроля внутри. В обитых медными листами залах здесь хранилось по-немецки тщательно и систематично самое дорогое – архивы одной из лучших и наиболее эффективных служб контрразведки и внешней разведки, когда-либо существовавших в странах-участницах Варшавского договора.

Но 27 лет назад, 15 января 1990 года, крепость пала — ее взяли штурмом демократически настроенные граждане, которые пытались таким образом воспрепятствовать уничтожению архивов "Штази" — так звучит неофициальное сокращение от слова Staatssicherheit (госбезопасность).

В руки штурмовавших попал и берлинский архив – около 50 километров книжных полок бумажных материалов, 45 км – микрофильмов, около 1,5 миллионов фотографий, аудиозаписей и кинопленки. Нужно добавить, что общий архив "Штази" примерно в два раза больше, но он размещен не только в столице, но и в 12 других городах, где существовали региональные отделы министерства.

Спустя неделю после штурма было принято решение на месте бывшего министерства создать мемориал и центр исследования истории коммунистической диктатуры в ФРГ. Для работы с архивом в 1990 году было создано специальное ведомство уполномоченного по делам архивов "Штази". Первоначально его возглавил немецкий пастор, диссидент и правозащитник, будущий президент ФРГ Йоахим Гаук.

"Это уникальное место с точки зрения сразу трех вещей. Во-первых, это место, откуда направлялись и координировались репрессии во времена ГДР. Во-вторых, это место совершения мирной революции, которая произошла в результате массового народного движения. И, наконец, это место, где ведется расследование преступлений режима в целях содействия историческому, политическому и общественному пониманию диктатуры", — рассказывает журналистам действующий уполномоченный по делам архивов "Штази" Роланд Ян.

Кабинет бывшего главы МГБ ФРГ Мильке в музее "Штази" в Берлине

Сам бывший диссидент из ГДР, Ян был назначен бундестагом уполномоченным по делам архивов "Штази" в 2011 году. Он вспоминает о дискуссиях начала 1990-х годов – нужно ли делать достоянием общественности эти документы?

"Многие хотели закрыть эти акты раз и навсегда. За это выступал, например, канцлер ФРГ Гельмут Коль. Это было связано и с тем, что информация в них носила личный характер, да и собрана она была в нарушение всех правовых норм. К счастью, в итоге закон "О документации "Штази" обеспечил наиболее оптимальное и, я бы сказал, прозрачное решение данной проблемы: личные дела людей доступны только по персональному запросу, а все, что касается деятельности министерства, находится в общественном пользовании", — говорит Ян.

"Это очень ценные материалы для журналистов, ученых, для постановщиков художественных лент. Мы получаем их обращения практически ежедневно. Меня радует и то, что у нас традиционно много иностранных гостей. Германия ведет эту работу не только для себя", — добавляет уполномоченный.

Схема завтрака и "тещин язык"

Прежде чем провести журналистов в архивы, пресс-секретарь ведомства уполномоченного Дагмар Хофештедт приглашает собравшихся осмотреть постоянную выставку в "доме номер 1" — невысоком здании в центре министерского комплекса, где располагался кабинет бывшего главы МГБ ГДР Эриха Мильке.

Особенность этой экспозиции заключается в том, что все предметы и мебель в секретариате, рабочем кабинете и комнатах отдыха министра сохранены в том же виде, в каком их увидели штурмовавшие комплекс граждане в январе 1990 года. Даже тюль и коричневые занавески на окнах оригинальные, говорит Хофештедт, а несколько сансевиерий, которые в просторечии называются "тещин язык", в деревянных кадках "выращены из отростков тех сансевиерий, которые росли в кабинете во времена Мильке".

Такая тщательность в восстановлении картины работы и быта бывшего руководителя "Штази" могла бы вызвать неловкое чувство, если бы речь шла не о немецких специалистах – их целью не является воссоздание какого-либо культа личности всесильного главы МГБ. Просто оригинальный "тещин язык" и занавески подчеркивают класс этой экспозиции, посвященной событиям совсем недавнего прошлого.

Ведомство уполномоченного по делам архивов "Штази" в Берлине

По словам Хофештедта, сам Мильке отличался характерным педантизмом. На бывшей кухне, где министру готовили завтрак, можно увидеть схему расположения блюд на его подносе. Белую салфетку следовало выложить в правый дальний угол подноса, яйцо – в дальний левый, хлеб – сразу за тарелкой. Постоянная секретарша Мильке, по всей видимости, знала схему наизусть, но в случае ее болезни или отпуска менее опытные сотрудницы должны были руководствоваться "бегунком".

Неотправленные письма

Чтобы перейти в архив, мы переходим в "дом номер 8" — многоэтажное современного вида здание слева от музея. Грузовой лифт работает только для перевозки документов, поэтому на шестой этаж, где находится картотека, приходится подниматься по узкой крутой лестнице.

"Документов, как вы понимаете, огромное количество. В МГБ ГДР работали почти 90 тысяч человек, считая технический персонал, еще около 180 тысяч работали неофициально. Этих людей назвали "информаторы", они делились на классы. Практически все они имели досье в архиве, кроме того, здесь хранились дела неблагонадежных граждан, которые разделяли на категории. Всего мы обнаружили около четырех тысяч разных способов систематизации материалов", — говорит Хофештедт.

Отдельные категории в архиве посвящались бывшим нацистским преступникам, почтовой переписке и так далее. "Штази" очень тесно работала с почтовым ведомством ФРГ. Специальные комнаты, где вскрывали и перлюстрировали письма, существовали в каждом отделении почты, говорит Хофештедт.

"Обычно все письма делились на два разряда. Одни можно было после прочтения переслать адресатам, заклеив заново конверты. Такие письма фотографировались на микропленку, которая уходила в архив. Письма из второго разряда не отправлялись, хотя они могли не содержать какой-то крамольной информации – например, это могла быть любовная переписка между парами из ГДР и ФРГ. Не отправлялись письма, написанные заключенными, приговоренными к смертной казни. Но удивительное дело – эти письма не уничтожались, они аккуратно подшивались в архив", — рассказывает Хофештедт.

Закон "О документации "Штази" предусматривает, что люди, в личных делах которых есть такие неотправленные письма, могут забрать их домой. Но на деле часть писем продолжает храниться в архиве – адресаты изменили место жительства или не обратились за своим делом.

Ведомство уполномоченного по делам архивов "Штази" в Берлине

"Причины обращения за своим досье сейчас довольно разные. Например, современники эпохи МГБ выходят на пенсию – у них появляется время, чтобы приехать и почитать свое дело. Некоторые говорят, что морально не были раньше готовы к этому – ведь из досье может следовать, что доносы МГБ писали близкие друзья или даже родственники. Наконец, внуки бывших граждан ГДР, которым сегодня около 20 лет, расспрашивают своих бабушек и дедушек о прошлом. И они идут к нам", — говорил Ян.

Тайна медной комнаты

Сам архив расположен на нескольких этажах в огромных залах, напоминающих библиотечных. Там стоят высокие стеллажи, уставленные папками, столики на колесиках для перевозки документов, металлические лестницы.

"Тут стены обиты медными листами. Дело в том, что МГБ готовилось начать работу по оцифровке данных. Для этого прямо среди стеллажей планировали установить компьютеры. Медные листы, по мысли сотрудников "Штази", должны были обеспечить дополнительную безопасность серверу", — говорит Хофештедт.

На разных этажах размещены разные категории архива. Например, собрание всех дел неофициальных сотрудников "Штази" — розовые и серые папки. На каждого информатора были заведены по три внушительные папки. Первая – личное дело, в которое было подшито заявление о сотрудничестве. Вторая – донесения информатора. Третья – бухгалтерия: оплата ресторанов, денежные премии, расходы на проезд.

Музей "Штази" в Берлине

Личные дела жертв режима – старые папки оранжевого и розового цветов. Они перевязаны веревочками, их хрупкость бросается в глаза. Внизу у этих полок – несколько раскрытых пластиковых мешков. Это музейные экспонаты. В них лежат клочки бумаги, пепел, узкие пожелтевшие полоски из "шредера".

"Не все архивы "Штази" удалось восстановить. Часть была все-таки уничтожена в конце 1980-х годов. Бумага сжигалась, заливалась водой – в этом случае записи не подлежали восстановлению. К нашему счастью, объем уничтожения был таков, что все "шредеры" сломались – и в результате нам достались 16 тысяч мешков архива, листы которого были изорваны вручную", — рассказывает уполномоченным по делам архивов "Штази" Ян.

Около 50 мешков удалось разобрать, подбирая клочки вручную. Затем при помощи технического института IPK Fraunhofer удалось создать компьютерную программу и разобрать еще 400 мешков. В открывшейся информации – новые уникальные факты, например, о сотрудничестве "Штази" с западно-германской террористической группировкой RAF. Но еще 15,5 тысяч мешков бесценного архива все еще ждут своих шифровальщиков.

Источник: "ria.ru"