Извращение общепринятых (общепонимаемых) политических понятий и демократических принципов началось в постсоветских республиках почти сразу же после их возникновения при распаде СССР в 1991 году, причём это стало продолжением практики искажения истории и даже дип-фейкового её подправления, принятых в Советском Союзе, что само по себе было продолжением ещё более ранних, уже устоявшихся подобных традиций.

При этом страны Восточной Европы всё-таки более или менее придерживались понятных и устоявшихся принципов, так как объявили свою независимость несколько ранее крушения СССР (Чехословакия – в 1989-м, Литва – в марте 1990 года), когда спасатели «золота партии» и специальные структуры КГБ ещё не выработали общего подхода к «параду суверенитетов» бывших совсем недавно полностью от них зависимых республик.

Тех, кто поднял головы лишь после путча ГКЧП в августе 1991 года (позже всех Казахстан – в декабре 1991 года), ждала уже совсем другая история: и «погоны», и «глубинники» уже были готовы адаптировать общие правила под себя – во всех других постсоветских республиках, включая Россию, была создана четырёхголовая власть, когда над законодательной, судебной и исполнительной её ветвями возвышался всемогущий президент.

Президентская администрация заменила собой безграничное господство партии, причём со сдвигом в сторону личности – ранее КПСС и её филиалы имели ЦК, бюро, президиумы и даже выборность снизу доверху, все эти этапы просто ликвидировали и осталась голая власть без съездов и конференций. Западная демократия в отсутствие нравственной охраны и на советикус-почве стала легко взламываемой и растворимой без осадка.

© Kloop

Выборы оказалось донельзя легко контролировать и фальсифицировать, а электорат ещё не утратил традиций беспрекословного повиновения тому, что спускается сверху, добило же всё это падение уровня культуры и образования, что было достигнуто и вовсе бесплатно – простым недофинансированием. А появление нового игрока – религии – только увеличило возможности власти, которая и ранее достаточно ею управляла.

В Кыргызстане в конце 1980-х – начале 1990-х годов было общее понимание – нужны перемены, но потенциала – ни теоретического, ни практического – для реализации не было. Лучшие юридические умы не смогли написать даже конституцию, пришлось звать варягов и создал проект в 1993 году член-корреспондент АН СССР Сергей Алексеев с небольшими потом поправками Николая Фёдорова, который позднее стал президентом Чувашии.

Но миф есть миф, и настроения шапкозакидательства царят до сих пор как гибрид большевистского нахрапа с вековыми традициями церковно-исторической страсти подгонки всей истории под себя, куда, как в хорошо унавоженную почву, попали и гиперпроросли семена местного ура-патриотизма. И всё это не просто прорывается изнутри, а даже холится и извне тоже, так как тому, кто всё это породил, и убить всё это легче, если понадобится.

Внешняя демократичность Аскара Акаева сдулась уже через год – в октябре 1991 года он провёл общенародные выборы, которые без проблем сам же и выиграл, но тем самым он похоронил возникший на демократической волне перестройки парламентаризм – ведь в октябре 1990-го он был избран президентом в парламенте. Далее он только усиливал президентскую автократию в соответствии с пожеланиями внешних и семейных кураторов.

© WorldNews

Второй президент Курманбек Бакиев больше концентрировался на экономике и неплохо себя на этой стезе показал, однако его стремление быть «ласковым телятко» обернулось кровавой трагедией – одна сторона решила его жёстко наказать за «кидалово», а другая не особенно пожелала его защищать. Оказалось, что для реальной многовекторности необходим сильный внутренний стержень, а не только косметические манипуляции.

При Розе Отунбаевой была сделана попытка возврата к парламентаризму, но частные интересы всё равно оказались не менее важными, чем государственные, и при всех достижениях общего характера тактические упущения сейчас выглядят много усугубичнее. Двигатель нового парламентаризма Омурбек Текебаев не особенно боролся за чистоту принципов, а потом и вовсе стал играть по правилам тех, кто извратил его детище.

Сооронбай Жээнбеков не стал разбираться во всех этих хитросплетениях или даже был неспособен к этому и соглашался со всеми, как бы давая разнонаправленным силам возможность самим друг с другом разобраться, но в результате оказался ненужным никому. Однако тем самым вся политика Кыргызстана свелась к тому, кто ловчее использует в свою пользу ту или иную быстро меняющуюся ситуацию.

В результате мы имеем сейчас ту власть, которую заслуживаем – она ненамного лучше или хуже прежних, но декларирует, что она честнее – то, что ранее было под ковром, теперь открыто на нём, и это не обязательно приятнее. Ни соседи, половина из которых уже в средневековье, ни мы сами, столкнувшись с колючей реальной свободой, оказались неспособны сделать к ней даже шага – настолько уже опутаны независимостью гибридной. 

Американский политолог Фрэнсис Фукуяма, объявивший в 1992 году «конец истории» © Андрей Новиков/Громадское

И чем дальше в лес, аппетиты реализаторов всего этого всё растут. Они бодаются с Западом, который сам застрял в остывающем бетоне популизма, ставшем для общей массы избирателей много проще и выгоднее либерализма, демократии и плюрализма, которые, как оказалось, не так уж и ценны, раз так легко извращаемы, так что первый верблюд легко превращается в последнего, если направление движения каравана меняется.

Демократия, которая когда-то чуть ли не объявила «конец истории», извращена и изнасилована, и как раз глумцы над нею сделали её имя ругательством. Теперь браконьеры устанавливают правила охоты, насильники вырабатывают критерии любви, плагиаторы определяют научность исследования, а когда кто-то их в этом уличает, они предъявляют ультиматумы, требуя гарантий их дальнейшей безраздельной деятельности.

В Кыргызстане мы вкусили настоящей демократии лишь перед самым объявлением независимости, но потом нам её подменили суррогатом, чего мы не распознали, так как не выстрадали её. И наше гражданское общество оказалось приёмным сыном, причём даже его столп – независимые СМИ – иногда манипулируют доверием, легко превращая нас в своё орудие, хотя сами манипулируемы зубрами и даже телятами политической борьбы. 

И процессы эти курируются теми же, кто 30 лет назад контролировал распад СССР – они тогда извлекли максимальную выгоду из «величайшей геополитической катастрофы» и все эти годы постепенно конвертировали накопленное материальное в своё нынешнее превосходство, когда им почти невозможно противостоять, так что местной власти остаётся только в меру возможностей кормить себя, одновременно изображая борьбу с коррупцией.

Нарын Айып